Раз вібус десь пьянствує напишу замість нього доповідь:

Есть у меня кореш один. Ну как кореш… В общем общий собутыльник по Оболони.
Гвоздь погонялово. Так вот загудел он в середине ноября прошлого года по белочке и глюкам в жёлтый дом в Глевахе. То есть был человек, и вот нету его уже.
Но тут я давече вот мимо «Сильпо» шел, а Гвоздь с тележкой говна всякого оттудова выруливает, и ко мне сразу:
- Во!, говорит. Только откинулся! Полгода чалился без водки, денатурата, телевизора и интернета. Первым осьо затарился, а с остальным то как быть? Ты мне, грит, скажи - Янык, сука, ассоциацию с ЕС подписал или нет?

О, думаю, с корабля на бля человек.

- Нет!, говорю, не подписал.

Гвоздь очи закатил, перст в небо воздел и так проникновенно – «…а я вот говорил вам, оптимистам, шо нихуя кнур не подпишет!...»

А я тут и бряк – зато Яценюк асооциацию подписал.

гвоздь осоловел как то даже и тоже бряк – «а с какого это хуя?»

С премьерского грю и босого.

Гвоздь в тележке порылся, пиво достал, открыл, сёрбнул, обмозговал диспозицую, и розродился аналикой «Это грит Янык что бы себе рейтинг перед президетскими выборами поднять сделал. Подождал пока Азаров обосрётся и решил ещё и Сеню обосрать, что бы в позитив выйти». И опять перст в небо.

Ну думаю, добью.

Янык грю не только в позитив вышел, но и вообще наружу, одна Люся осталась.

«Всмысле?», как то так видно что заёрзал Гвоздяра.

«А не надо ему было студентов бить!» - отвечаю

- каких студентов?
- которые против неподписания повыходили. Миллион народу на следующий день вышел. Майдан забаррикадировал. А потом пошёл Администрацию Президента штурмовать. Но побоялся.

-«Епты!» воскликнул Гвоздь. Так ну блин надо было сразу за ноги за руки, это ж када в другой раз так соберутся то!

- В тот раз не вышло в другой раз вышло. Три месяца стояли, всю зиму. А потом плюнули на всех лидеров, пошли палить Верховную Раду, Беркут всех назад загнал, штурмовать стал. Стали БТР палить смесями зажигательными, баррикады поджигать. А менты стрелять стали. Тогда через день в них тоже стали стрелять а они сто человек положили у убежали. И Янык с ними убежал. А Сеня ассоциацию подписал. Только это уже похуй всем тащемто.

Гвоздь в лице всё это время менялся как хамелеон, аж вспотел.
Но! – бутылку тычит – за вильну Украйну од можа до можа! и опять хыльнув. Дожили, грит. Состоялось!

Хуй там! отвечаю. Россия диверсантов закидывает, Крым вообще в Россию ушёл, на Донбасе войска подняли, стреляют. В Одессе патриоты и фанаты Черноморца с русофилами подрались, загнали тех в дом профсоюзов и подпалили. Вертолёты сбивают, танки захватывают…

Товарищ тут за сердце в области живота схватился и прервал рассказ – грит – верю! Вот про Одессу и особенно фанатов Черноморца офигительно верю три раза! Ко мне, говорит, в Глевахе Бандера каждый день приходил и про Петлюру рассказывал. А всё потому что трамадол нельзя с денатуратом мешать.
Но (и по плечу так похлопал с пониманиеи), профессор Степан Олегович и шесть месяцев физиотерапии и клистиров – и как рукой! Офигительно возвращает к реалиям родной страны, которой еще под Яныком и прочими собаками сидеть и сидеть, пока они все не повыздыхивают. Ибо што? Ибо сорок лет по библии ждать и никак иначе!
А Степана Олеговича и телефончик у меня есть вот – начинает диктовать что то в духе «два два два бюро приведений».
Всю, грит, прощаюсь. А ты лечись. Шесть месяцев клистиров и физиотерапии и сорок лет и никак иначе. Всё, пока. Мне еще вон скоко выпить надо.

И своей тележкой с бухлом прямо в Ляшко упирается. Ляшко в каске нежно так на Гвоздя смотрит и говорит вкрадчиво: «А записуйтеся но Ви, вельмишановний добродію, до лав нашого спецбатальйону Віта-поштова. Будете в нас розвідником і міньором одночасно». И глазом левым моргает.
И вокруг значит уже плац такой до горизонта и вертолёты за него улетают на бреющем и солнце садится. И закат, и ночь сменяет день, и по линии того горизонта, за который вертолёты, небо и плац из жёлто-голубого чёрно-красными становятся.
Тень от Ляшко как пламя свечи дрожит, колеблется, а сам он улыбается так с прищуром…
И тает тает улыбка его, и уплывает всё куда то, теряется в трамвайном звонке и шуме аэродрома…