Патриарх

Принцип Ули Хëнесс основывается на дружбе, контроле и жесткости. Таким образом, президент Баварии сделал свой клуб великим. А себя, еще более величественным. Процесс о сокрытии налогов станет его персональным финалом.

Иногда, случались моменты доверия и Ули Хëнесс становился сентиментальным, где­ то, даже, меланхоличным, особенно, когда он рассказывал о временах профессиональной карьеры, о сборной, о легендарной победе на Уэмбли 29.04.1972. Он был очень молодым тогда, двадцатилетним и быстрым, как метеор, со светлыми локонами, во второй игре за национальную команду. Он забил гол, что не забываемо. Или два года позже, в финале против Атлетико, два раза Хëнесс и радиорепортер Оскар Клозе нахваливал его: «Он «сделал» их всех!» Хëнесс улыбается: «Да, были времена!».

Ули Хëнесс, 61, очень приятный, душевный и открытый собеседник. Сидящий в ратановом кресле в своем кабинете клубного офиса и рассказывающий истории из прошлого Германии, когда в ходу была еще немецкая марка, во времена Коля и Штрауса. Один раз он поднялся и подошел к окну: «Вы видите 6 деревьев на заднем плане? Когда­то, мы по­ настоящему вели дискуссию, можем ли мы, себе, их позволить. Из­за 20 тысяч марок!» Столько, сейчас, зарабатывают звезды за день. В такие моменты сливаются гигантская Бавария и могущественный Хëнесс в одно целое , на нормальный гражданский уровень.
Хëнесс производит впечатление близкого человека, становится невозможным относится к нему без симпатии. Иногда, он рассказывает о частной жизни, в других случаях, он говорит о своих заботах, а также, о страхах.

Одержимость или причуды?
Читателю необходимо знать, что Ули Хëнесса и журнал Штерн связывает длинная история. Если ему нравился особо какой репортах, то он звонил: «Я хочу кое­что сделать, я хочу пожертвовать, только ни слова об этом в Вашем издании!» Такое происходило часто. Он мог стоять на городской площаде в Гамбурге и жарить сосиски своего собственног производства, доходы от акции получали дети в Африке. Он жервтовал деньги на проэкт «EXIT“, по программе для тех, кто хотел выйти из неонаци­сцены, он бывал гостем многих студий.
И теперь. Задним числом, напрашивается: не мог ли возникнуть раньше вопрос о его одержимости, которую Хëнесс даже не скрывал, когда он в свой пэйджер шептал: «доллары продавать, сразу, завтра утром», после чего, возвращался в мир футбола и рассуждал о дефецитах тренера Юргена Клинсманна. Мы ни на что не обращали внимание. Причуда? Скорее, даже, восхищение: Хëнесс­ создатель, бизнесмен, мэнэджер года, коим он тоже становился. На дне его бассейна, в доме на Тагернском озере, изображены бык и медведь, символы акцинерного рынка.
Эти детали видятся, сейчас, в другом свете. Когда­то, в одном ток­шоу, он прокричал: «Пить вино и освящать водой нам не поможет!», возмущаясь беспутной жадностью турбо­капитализма и бичуя тех, кто скрывал налоги за границей. Как оказалось, этими устами глаголил не человек с чистой совестью, а с двойной моралью.
Никто не догадывался о спрятанных деньгах в Швейцарии и о ночах с игрой на бирже, о миллионном кредите от бывшего шефа Адидас Роберта Луис­Драйфусса, так это называет сам Ули Хëнесс., о сделках, которые его практически обанкротили, а после, сделали мультимиллионером. Никто не был знаком с таким Хëнессом, как он себя, в газете «Цайт» охарактеризовал: «охотившимся за страстью и сильно рискующим», ведомым «той же страстью, потерявшим действительность». «Это­ для биржи хорошо».

Все шло хорошо до начала этого года. Пока его не напугали расследования «Штерна», когда 17 января появился одна из статей. Это была история об одном из важных функционеров Бундеслиги, который имел огромное состояние на счете швейцарского банка Вонтобель. В статье, правда, не было названо имя владельца счета, но все же, некоторые подробности депонирования денег. Президент Баварии находился в Берлине, когда ему позвонили из банка, что «Штерн» ведет расследование. В среду, Хëнесс встретился еще с канцлером Германии и собрав своих соратников, отправил их в Цюрих собрать факты для явки с повинной.
Явка с пвоинной помогает скрывающим налоги, освободится от открытия уголовного дела против них, пока преступление еще неизвестно и преступник открыто во всем признается, Помогает, конечно, если раскаяние находит дорогу в честное признание, а не паника от раскрытия преступления. Очевидно, что прокуратура посчитала, что явка с повинной случилась несвоевременно, потому что Хëнесс признался только после публикации в «Штерне», либо, она посчитала, эту явку, не полной. Возможно, и то, и другое.
Точно ивестно, с начала прошлой недели, что Ули Хëнесс предстанет перед Мюнхенским земельным судом по обвинению в сокрытию налогов. Предположительно, речь идет о 3,2 миллионах евро. Но это­ слишком презрительная сумма в сравнении со всем делом его жизни.«Штерн» хотел с ним на эту тему побеседовать, но Хëнесс отклонил разговор.

Битва, не имеющая аналога.

Эти дни процесса, в марте 2014, станут его персональм финалом. Скорее, последним из многих боев, в которых до этого, Хëнесс всегда побеждал и не только: а выходил еще более укрепившим свои позиции. Но, сейчас, все по другому. Речь идет о том, чтобы избежать катастрофы- тюремного срока. Для него, привыкшего максимально увеличивать доход, минимально уменьшить ущерб.
В этот раз, он не может атаковать, как в Баварии, его отеческая система не сможет нападать. Система связей из влиятельных кругов политики, экономики, прессы, различных обществ. Система товарищества и баварско­ католического дуализма­ одна рука моет другую. Сейчас его методы не могут атаковать, «обнять» или угрожать. В этот раз, он не может просто направлять, потому что, он не сможет, по своему усмотрению, направлять, встретившись со свим серьезнейшим противником­ немецким правовым государством.
Своей явкой с повинной, как Хëнесс сам говорит, он хотел поступить честно. И, «что он, это сделал поздно, для такого человека, как Хëнесс , трудно понять», отмечает психолог В. Шмидбауэр, который наблюдает президента Баварии в его кризисе.
Хëнесс является альфа­ зверем. Хëнесс привык быть определяющим и то, что он удивляется, что, вообще, ему предстоит предстать перед судом указывает на его жизненный путь, который его закалил: пережившего падение самолета, учавствовашего в склоке с Кристофом Даумом, получавшим угрозы собственной жизни, злобой на чужих стадионах, он считает, что стал не прикосновенным и возможно, не досягаемым.
Надо немного вернуться назад, чтобы объяснить и понять Хëнесса как человека. Он­ детище старой фдеративной республики, целиком и полностью. Его восхождение, как парабола на послевоенное время и эпос ФРГ, скромно начатое, а после­ растущее и растущее и ни разу не потерявшего жажду этого. Постоянный успех стал его спутником. Также, как и проклятием.
Этот успех не свалился, ни в коем случае, ему на голову. Ни, когда он был профи, ни мэнэджером. Он не является «солнечным мальчиком», как его будущий партнер Франц Бекенбауэр. Ули Хëнесс родился в семье мясника в Ульме. Послевоенное время. Родители много работали, а после школы, Ули помогал им. Однажды он спросил отца: «Почему ты продаешь колбасу только по 100 грамм и не продаешь большим фирмам?» Его отец Ервин боялся риска. С его сыном, в будущем, этого не просходило, но позже, и в своей фабрике, и в Баварии он перенял кредо: не тратить больше, чем заработал.

Молодой Хëнесс играл за Ульм. Он вставал рано утром и бежал, бежал, бежал. Он не наделен «техникой от Бога», но очень быстрый, экстремально быстрый. Как на ногу, так и в быстроте мышления. Он хотел наверх. И футбол являлся социальной лестницей для него.
Когда коллеги по команде возвращались в раздевалку, он тренировался дополнительно. Это себя оправдало. В 18 лет, его открыла для себя мюнхенская Бавария и начался стремительный взлет: в двадцать лет­ дебют в национальной сборной, чемпион Европы и Мира, трехкратный обладатель Кубка Чемпионов. Но, еще не будучи в зените своих возможностей, Ули внужден закончить свою карьеру: правое колено. В 1975, в финале Еврокубка против Лидса, он получил повреждение и так и не смог восстановиться, еще и потому, что его не вовремя прооперировали. Хëнесс, еще немного, поиграл, но без жалоб не обходилось, а в следующем году, в финале Чемпионата Европы в Белграде, его удар с одиннадцатиметровой отметки, пришелся по воробьям и это то, что осталось последним в памяти немецкого болельщика. Кривая указала вниз. Это было его первое поражение.
В этот момент, находясь на массажном столе, он узнал от физиотерапевта, что Бавария, без его согласия, хочет продать. В тот момент, он себе поклялся, что в будущем, он такого не допустит: чтобы кто­нибудь боялся за свое рабочее место, находясь в таком положении. Так и есть, до сих пор: со своими футболистами он не ведет никаких тайных игр.

В 27 лет, в 1979 году, Хëнесс переходит на другую сторону­ становится менеджером Баварии, клуба, с оборотом в 12 миллионов марок. Он формирует постепенно, в течении последующих 35 лет, ФК Бавария Хëнесс, с нынешним оборотом более 400 млн. евро.
Этот путь будет пройдем не без переломов и, в прямом смысле слова, падений. В февреле 1982 года, пережил Ули Хëнесс единственным падение частного самолета, остальные трое погибли, среди них, его друг, лыжник В. Юнгингер. Они были на пути в Ганновер, на игру сборной против Португалии. Хëнесс сидел сзади, что предположительно, спасло ему жизнь. Он спал, в тот момент, когда самолет при посадке упал в болото. Его, окровавленного, ползущего через лес, обнаружил лесник, которому Ули произнес: «мне холодно...». У Хëннеса случились перелом ноги, руки, ребер, сильное сотрясение мозга и одно легкое было сдавлено. Но, он пережил и позже скажет: «что солнечный мальчик в нем умер». Он меняте свой образ жизни, но говорит, опять же, себе: в качестве менеджера Баварии ты должен летать и Ули опять садиться в самолет. Он летает и выходит все время выше. И его клуб перелетает от успеха к успеху. В 80е годы, Хëнесс является олицитворением «холдного капиталиста». Вступает в борьбу с любым противником, чаще всего с менеджером Вердера, социалистом Вилли Лемке. Выкупает у конкурентов лучших игроков. Перемещается с багровым лицом, ругается, выражает недовольство, рычит на все и вся и ехидно, сам себе, улыбается, когда удается насолить противоборствующей стороне.
Самого успешного менеджера Бундеслиги и ненавидят больше всего. Но ему все равно. По крайней мере, он так говорит. Психолог Шмидбауэр, в свою очередь считает, что у Хëнесса «большой потенциал страха»­ ему надо все предусмотреть, что может не получиться, ничего нельзя выпускать из вида, твердость и мужество он доказал, но изначальный страх я, у него, всегда наблюдал».

Только респекта ему мало

Его почитают фанаты и игроки Баварии, которые заходят в его бюро за советом, как лучше вложить деньги. Хëнесс, став уже иронией в истории, рекомендует основательные, надежные капиталовложения.
Его уважают во всей стране. Чем он старше становится, тем больше ему необходимо признание. Одни из игроков сказал: «Им движет страх оставаться не любимым, лишиться возможности доказывать, что он лучший.»
Во внешний мир, Хëнесс продолжает показывать себя «Отделением Атаки», как его называют в футбольном сообществе. Именно эта составляющая могла стОить ему, часто, карьеры. Ни с того, ни с сего он ввязался в скандал с Кристофом Даумом в 2000 году, который должен был стать тренером национальной команды. Хëнесс ненавидит Даума с того момента, как последний, в одной из спортивных передач, оскорбил вго друга, Юппа Хайенкеса. Хëнесс рискует и обвиняет тренера, конкурента по Бундеслиге, в употреблении кокаина. Хëнессу повзло, что Даум, таки, употреблял наркотик, а эта история, стала «пределом прочности» для Ули. Он сыграл в Русскую рулетку и выиграл. Доверенным лицам он говорил: «Это могло мне стОить головы».

Хëнесс понимает, насколько катастрофа была рядом и реагирует всегда одинаково, если надо держать оборону­ наступает. Он может устраивать товарищеские матчи для других клубов, попавших в финансовю яму, как, к примеру, Санкт­Паули, после чего, фанаты гамбургского клуба называют его «Санкт Ули». Хëнессу это нравится,и является, не только его потребностью, но и стратегией быть любимым. Потому что, кого любят, тому так быстро не дают упасть.
Журналу Штерн он, как­то, сказал: «мне нравится, когда обо мне говорят: он хочет успеха, но не любой ценой». Хëнесс постоянно развивал свою сеть влияния. Эта паутина должна была его, также, защищать. В скандале с сокрытием налогов, ему она, в действительности, помогает остаться на своем посту в качестве председателя наблюдательного совета АО Бавария.
В клубе он, в любом случае, неприкасаем, у него везде есть шпионы. Доверяй, но проверяй. Даже, в свюо нюрнбергскую колбасную фабрику, которой руководит сын Флориан, он звонит не один раз за день, чтобы проверить, все ли идет по плану. Он не может по другому:
L´etat c`est moi: государство­ это я! Для него само собой разумеющееся: абсолютное господство. Но, это не всегда сопостовимо с интересами правового государства. Бывший служай Баварии говорит: «Ули­ властолюбец. И он использует власть жестко. Он единственный, кто в Баварии что­либо решает. Он­ это Бавария Мюнхен. От него ничего не скрыть.»
Но, все это, говорится не без доли восхищения: « в конце концов, Ули создал клуб с лучшим управлением в мире». Стоит также восхититься, как Хëнесс, с почти хирургической точностью вывел из клуба, его самого большого любимца, Франца Бекенбауэра, сделав его почетным президентом и отправив тем самым, на свалку истории. «Убить короля без убийцы. Такое надо суметь!» Потому что, в отличии от тренеров, Бекенбауэр был пожизненно неприкасаем. Хëнесс решился, на своего рода «кесарево сечение» (игра слов: Кайзер, прозвище Франца): старого брата по оружию, в один момент лишили всей информации, оставив ее получать из газеты Бильд. Договорились по тихому. Франца назначли Почетным Францем. Гениальный ход.

Отец для Рибери

Хëнесс умеет беспощадно вести дела. Он умеет безгранично любить. И, также, безгранично ненавидеть. Он считает свой клуб и его болельщиков одной семьей и управляет всем, как ее глава. Франк Рибери называет его «мой отец». Хëнесс помогает бывшим игрокам с работой, занимается проблемами сотрудников, знает каждого по имени. Один раз «баварец»­ навсегда «баварец». С одной сотороны.
С другой, попав в располажение к Хëнессу, не надо расчитывать на сочувствие. Бывшего тренера, Луиса фан Гааля, он обработал, как мог. Последний не смог интегрироваться в космос Ули Хëнесса, а кто это не может сделать, становится чужаком. Тут, действует Ули, как дарвинист. Но, ни в коем, случае, нельзя Ули унижать до фактора власти, он ни разу не прекращал обозначать свою роль и ответственность в социальной жизни: «если ты находишься на солнечной стороне, как я, то надо и обществу что­либо возвращать. Если, кто­либо, просит о помощи, то такой, как я, могущий ее оказать, должен это сделать». Его социальный ангажемент идет от сердца.
Против планируемого налога на богатсво, аргументировал Хëнесс так: «он ничего не принесет, потому что богатые уйдут в Австрию или Швейцарию. Богатых надо оставить здесь, чтобы доить дальше», и добавил: «я работаю над тем, чтобы не заразиться жадностью».
Все думали, что такие слова произносятся по зову сердца. Поэтому, настолько всем непонятно, что вскоре, этото человек предстанет перед судом за сокрытие налогов. Хëнесс сам поднял собственную планку очень высоко и падение будет заслуживающим внимания.
Возможно, с течением лет Хëнесс стал жертвой собственного гибрида. Поотму что, «принцип Хëнесс» так хорошо функционировал. Из­за того, что он в своей противоречивой смеси из желания возмездия и торгового гения, из сердечной теплоты и беспощадности очаровывал людей.
Также поэтому, он все свои неудачи и скандалы, кое­ как перенес. И даже, его жена, простила ему, в середине 90хх, интрижку с молодой любовницей. А Бундеслига простила ему тайный договор с медийной группой Кирха, принесший Баварии, в обход остальных, 40 млн марок. У Хëнесса осталось пару царапин, но он, не понес никакой ответственности.

Напротив он поднялся, до своего рода поп­звезды, в своем ремесле. Он читал лекции менеджерам, студентам и обычным болельщикам. Уже давно не считался врагом, а наоборот, сверхменеджером. Роль злых колдунов, в современном футболе, переняли российские олигархи и арабские шейхи, покупающие клубы. Вместо этого: Хëнесс по всем каналам, Хëнесс­ о боге и Мире, об Афганистане, детской нищете и немецком нытье, о еде, в которой он, тоже, что­то понимает. Кого так превозносят, в конце концов, должен потерять точки соприкосновения с землей.
Когда Ули, в январе 2012, исполнилось 60, клуб снял для него Постпаласт в Мюнхене. Изветснейший конферансье вел вечер. 500 гостей, среди них, who is who немецких спорта и экономики. Премьер­министер Баварии оставил собственный новогодний прием, чтобы обратиться к Хëнессу с хвалебной речью: «Бавария­ мировой бренд. И это­ произведение Ули Хëнесса.» Самое позднее, на этом вечере, Ули был в зените своей славы. Близость к нему считалась как валюта собственной значимости.
... и тут появилась статья в Штерне.

После шока

Расследование набрало ход. Канцлер Ангела Меркель выразилась о нем, как он, когда­то, об уволенных тренерах: «я, как человек, разачарована». Многие от него отвернулись. Знакомые говорят, что Хëнесс глубоко шокирован. Поддержку он находит в своем клубе , в правлении, в фанатах. Собрание членов клуба выссказалось в этом же духе.
По крайней мере, на спортивной арене, год 2013 закончился победой на всех фронтах. Здесь, еще, Хëнесс относится к самым великим. Но это и год, в котором его положение сильно пошатнулось, хотя, в последнее время, Ули выглядит стабильным, готовым к борьбе, уверенным в победе, как и раньше. На трибуне он радуется пропущенному Дортмундом, где­нибудь, голу, как чему то важному.
Со своего поста в клубе, он ни в коем случае, не хочет уходить. Он разминается перед своей последней персональной игрой­ судебным процессом. Пан или пропал. Проигравшим его представить трудно, да и сам Ули, наверное, не сможет.
Только, в данном случае, судья носит мантию.

Журнал Штерн. Перевод мой. Прав никаких.