думаю, что интервью – это новая форма искусства. Мне кажется, беседа с самим собой – это квинтэссенция творчества. Задавать себе вопросы и пытаться найти ответы. Автор просто отвечает на ряд вопросов, которых не выразить словами.
Это похоже на дачу свидетельских показаний. Это странная сфера, в которой ты пытаешься точно определить, что произошло в прошлом и честно вспомнить о том, что ты пытался предпринять. Это упражнение для сознания. Интервью часто даёт возможность натолкнуть сознание на новые вопросы, а в этом, по-моему, и есть сущность искусства.
Также интервью даёт возможность исключить все эти заполнители пространства… нужно стремиться быть ясным, скрупулезным, не отходить от темы… без ерунды. Корни интервью лежат в исповеди, дискуссиях и перекрёстных допросах. Как только ты произнёс слова, уже невозможно взять их обратно. Это очень экзистенциальный момент.
Я как будто попался на крючок в игре литературы и искусства; мои герои – художники и писатели.
Я всегда хотел писать, но полагал, что ничего хорошего из этого не выйдет, пока рука сама не возьмёт ручку и не начнет двигаться безо всякого моего участия. Что-то вроде спонтанного письма. Но такого никогда не происходило.
Конечно, я написал несколько стихотворений, где-то в пятом или шестом классе я написал поэму «Пони Экспресс». Это первое, что я могу вспомнить. Это была типичная поэма-баллада. Я так и не смог довести её до конца.
«Конские Широты» я написал в школе. Я хранил много записных книжек в старших классах и в колледже, а потом, когда ушёл из школы, по какой-то дурацкой причине – а может, это было мудро – выбросил все это… Я писал в них каждую ночь. Но, возможно, если бы я не избавился от них, я бы никогда не написал ничего оригинального – просто там в основном накапливалось то, что я читал или слышал, нечто похожее на цитаты из книг. Думаю, если бы я не избавился от них, я никогда бы не стал свободным.
Слушайте, настоящая поэзия ничего не говорит, она просто открывает возможности. Откройте все двери. Вы можете войти в любую, которая вам подходит. Вот почему поэзия так притягивает меня – она вечна. Пока существуют люди, они смогут запоминать слова и комбинации слов. Ничто не устоит перед уничтожением – только стихотворения и песни. Никто не сможет запомнить целый роман. Никто не сможет описать фильм, скульптуру, картину, но пока существуют люди, песни и стихи могут сохраняться.
Если моя поэзия имеет цель чего-то достигнуть – это освобождение людей от ограниченных способов, которыми они видят и чувствуют.