В сообщении князя Курбского сказано, что у мещеры «мордовский» язык. Необходимо отметить, что единого мордовского языка не существует, а есть мокшанский и эрзянский языки мордовской подгруппы финно-волжских языков. Сообщение Курбского дает основания полагать, что язык мещеры был достаточно близок мокшанскому и эрзянскому языкам[4]. Материалы, собранные Л. П. Смоляковой на территории бывшей Парахинской волости в середине 60-х гг., подтвердили наблюдения предшественников и её собственные выводы относительно иноязычного (финского) влияния. Специфика русских говоров Татарии, используемых обрусевшей или обрусевающей эрзей — носителями эрзянского языка, позволило автору предположить, что именно эрзя субстрат (а не диалект мокша) был в основе мещерских говоров.

Отличительной особенностью мещеры является так называемое цоканье, которое распространено в Поочье на территории былого расселения мещеры.

Б. А. Куфтин считал мещеру чистыми великорусами (с)

імінно шо чістиє вілікоруси
рускіє і єсть чістиє чуркі з прімьсью словян