Сразу после 13-го чемпионата прошла первая за годы войны шахматная конференция. Все пункты принятого по ее итогам постановления были вполне в духе времени: усилить работу в госпиталях и воинских частях, восстановить шахматную жизнь в освобожденных районах, готовить новые кадры… Но один пункт поверг меня в изумление: «Конференция обратилась с дружеским приветствием к шахматистам Великобритании и Соединенных Штатов Америки и других свободолюбивых стран и высказала пожелание о том, чтобы Всесоюзная шахматная секция взяла на себя инициативу разработки статута розыгрыша звания чемпиона мира».
Это как же понимать: как призыв лишить Алехина шахматной короны?! Загвоздка в том, что дисквалифицировать Алехина могла только ФИДЕ, в которую Советский Союз тогда не входил. Да и «разработка статута розыгрыша звания чемпиона мира» – это, как ни крути, задача международной федерации, а не отдельно взятой шахматной секции… Сначала я подумал, что это был пробный шар: подкинуть союзникам такую наживку и посмотреть на реакцию. И только открыв книгу В.Хеуэра «Пауль Керес» (Москва, 2004), узнал, что идея упорядочить розыгрыш первенства мира, ограничив чемпиона в выборе соперников и лишив возможности годами отлынивать от матча, возникла у американцев еще в 1943 году. По свидетельству известного шахматного писателя Й.Ханнака, «Файн был первым, кто высказал эту мысль; сначала в кругу друзей, а потом в большой статье.
Мне удалось ее разыскать в журнале «Chess Review» (октябрь 1944). Заявив, что «с 1939 года Алехин является чемпионом только номинально», Ройбен Файн в статье «Мировой чемпионат» предложил новую систему розыгрыша чемпионского звания: каждые два года проводить турнир 6–10 сильнейших шахматистов мира (если 6 участников, то в 4 круга, если 8–10, то в два). В качестве первого шага – устроить после войны в Нью-Йорке двухкруговой турнир в составе: Алехин, Ботвинник, Эйве, Файн, Флор, Керес, Решевский и Смыслов. Причем, по мнению Файна, участие чемпиона мира было вовсе не обязательным: «Если Алехин откажется от участия, то турнир следует провести без него. В этом случае заменить его должен участник, избранный международным комитетом».
Он тогда был полон оптимизма и верил, что в Америке наверняка найдутся двести-триста любителей шахмат, каждый из которых готов пожертвовать несколькими сотнями долларов на организацию такого турнира. Он телеграфировал Ботвиннику и вступил в контакт с русскими авторитетными лицами».
Так вот, оказывается, почему в декабре 1943 года глава Всесоюзной шахматной секции Б.Вайнштейн пригласил к себе на обед Ботвинника, а тот «был настороже – догадывался, что речь пойдет о матче с Алехиным»! Иначе ведь совершенно непонятно, зачем в разгар войны вдруг потребовалось обсуждать вопрос о матче. Напомню, что пишет Ботвинник в книге «К достижению цели»:
«Обед по тому времени отличный: домашние котлеты, вино. Котлеты съел, от вина отказался. Затем началось… Алехин – политический враг, играть с ним нельзя, надо лишить его звания чемпиона, советский чемпион обязан выполнить свой гражданский долг и первым потребовать исключения Алехина из шахматной жизни. Нужно ли перечислять все эти демагогические домыслы! Говорил Вайнштейн, Зубарев (завотделом шахмат Спорткомитета) поддакивал. Спокойно, резко и твердо высказываю свою точку зрения и откланиваюсь. Ясно, что с таким председателем матча с Алехиным не сыграешь».