Рязанский НПЗ «Роснефти» сегодня присоединился к «избирательной кампании» в РФ. Новошахтинский занял уклончивую позицию.

В сети множатся оценки влияния ударов по топливной инфраструктуре на ситуацию в России. В этой связи любопытно покачать гипотезы о последствиях, которые выходят за рамки экономики.

По состоянию на сейчас моя гипотеза в том, что фраза-обобщение «в России» постепенно становится некорректной сама по себе. Восприятие РФ как неделимого целого искажает представление.

Внешне РФ (гигантское пятно на карте) выглядит как монолитный колосс, сплотившийся вокруг царя, веры и общей судьбы Отечества.

Но если перевести эту картинку в режим «слои», можно увидеть, что внутри накапливаются противоречия между регионами. Война работает катализатором. Поэтому все важные процессы и последствия надо препарировать на федеральном и региональном уровне. Тогда выскакивают интересные сюжеты.

Если грубо, то сейчас по критерию «вовлечение в войну» есть несколько основных групп регионов:

1) «Столицы» - там всё более-менее в порядке, они генерируют управленческие решения, задают повестку и контролируют медиа;
2) Сырьевые регионы – поставляющие деньги для оплаты войны;
3) Регионы с развитым ВПК – поставляющие оружие;
4) Те, кому не повезло (нет сырья, нет ВПК и другой критической инфраструктуры) – кроме пушечного мяса ничего полезного нет.

Когда в эту картинку добавляешь переменную «мобилизация», подсвечиваются занятные тенденции.

На днях РИА «Новости» опубликовало традиционный рейтинг закредитованности населения в разрезе регионов. Он построен так, чтоб не раскрыть всю драму (например, не сравнивают цифры долговой массы и ВРП, чтоб утаить, какие регионы утонули в долгах, а где кредитование – более-менее нормальный элемент экономики). Российская статистика насквозь лжива, но в ней есть определённые подсказки.

По официальным данным, в начале прошлого года каждый экономически активный россиянин был должен банкам 54% своей годовой зарплаты. В начале 2024 года закредитованность выросла до 57,1%.

В самой РФ это наверняка пояснят тем, что люди стали жить лучше, уверенности в будущем больше, поэтому стали брать больше кредитов.

Такие пояснения уже были. В прошлом году число россиян-заёмщиков, обслуживающих 3 и более кредитов, выросло до 28,6%. Количество людей с 5 и более кредитами по сравнению с концом 2021 года выросло почти вдвое – с 4,7% до 8,6%. Это пояснили более активным распространением кредитных карт, лишь вскользь упоминая, что растёт доля заёмщиков с «повышенной долговой нагрузкой». Т.е., людей в кабале.

Свежий рейтинг показал, что каждый экономически активный житель Тывы сейчас должен банкам 149,4% своей годовой зарплаты. В конце 2021 года экономически активный тувинец в среднем был должен 87,4%.

В Калмыкии, которая традиционно была лидером по долгам – сейчас 133,9%. А на конец 2021 г. было 100,1%.

В Башкортостане уровень закредитованности вырос с 80,1% в конце 2021 г. до 84,8% к началу 2024 г.

В Республике Алтай (также один из лидеров по относительным потерям) с 69,3% до 79%.

И т.д. По ряду субъектов федерации цифры задолженности (особенно с поправкой на данные об экономической ситуации) выглядят не радужно.

Возникает ряд вопросов.

Как мы знаем от пленных россолдат и из открытых заявлений в российских медиа, одна из важнейших мотиваций для российских наёмников идти на войну – отдать кредиты.

При этом российские же цифры показывают, что кто-то где-то кого-то обманывает.

Например, Тыва с большим отрывом лидирует по относительному числу подтверждённых потерь: на каждые 10 тыс. трудоспособных мужчин регион потерял минимум 50 человек убитыми (в реальности – больше). Т.е., война для тувинцев – больше трупов и больше долгов.

В Республике Алтай – то же самое, максимально наглядно.

Подобная зависимость - не единичные случаи, это тенденция.

Выглядит так, что многие жители неблагополучной российской глубинки набрали ещё кредитов с расчётом на высокие зарплаты наёмников. Погасить эти кредиты они теоретически смогут 1) в случае гибели наёмника и получения единовременной выплаты; 2) в случае длительной войны и уникальной живучести наёмника; 3) если долги простят (покроет власть).

Прекращение войны без механизма прощения долгов и возвращение наёмников домой – это резкий рост кабальных должников, социальный пожар, разгул криминала.

В целом война углубила неравенство между регионами РФ настолько, что обобщённо говорить о «ситуации в России» всё сложнее.

РФ продаёт нефть, федеральный центр перераспределяет прибыль регионам с развитым ВПК. Несырьевые регионы без ВПК сползают в яму. Пока у Москвы есть возможность подбрасывать им какие-то деньги, ситуацией можно управлять.

Но денег становится меньше. И удары по НПЗ этому способствуют.

При этом регионы с ВПК всасывают рабочую силу, уменьшая доступный мобресурс. Структура подтверждённых потерь (сделаю отельный пост по свежим цифрам) подсвечивает, что часть регионов уже не может поставлять ни наёмников, ни мобилизованных.

На «Медиазоне» был материал с офицером-развозчиком трупов, где он сослался на слова ряда военкомов Бурятии: мужчины физически закончились, мобресурса нет.

Наши цифры показывают, что Бурятия, долго находившаяся в 5-ке лидеров по числу подтверждённых потерь в абсолютных числах, сползла на 8-е место. Это косвенно свидетельствует, что оккупантов из Бурятии в войсках становится численно меньше.

Итого. Количество регионов РФ, способных тянуть войну, неотвратимо уменьшается. Кого-то уже не трогают по социальным причинам, боясь волнений (Кавказ). Где-то близки к исчерпанию физические возможности. Новая волна массовой мобилизации, в случае её проведения, может резко обострить ситуацию в субъектах федерации, которые пока войну проходят значительно мягче.

Т.е., технически собрать ещё 500 тыс. человек Россия может, с запасом. Особенно – если активно вовлечёт Москву, Питер, Московскую и Ленинградскую области. Но практически и политически это сделать – не так просто, намного сложнее, чем в 2022 г.

Думаю, именно с накоплением дисбалансов связано истеричное давление на Украину по поводу «переговоров» и ядерные ультиматумы.

Т.е., завтра ещё ничего не рухнет, но механика того, как оно может рухнуть, в самой России видимо перешла из абстрактных категорий в какую-то более конкретную. Из-за чего росвласть принимает меры.

Копитько